- Вижу тебя в очках и с анкетой в руках, - усмехнулась Боль, выпуская облачко дыма.
- Впервые вижу тебя курящей, - задумчиво отзываюсь, не откладывая воображаемые ручку и планшет.
- А ты почаще заходи.
- Куда уж чаще, второй вечер подряд собираемся беседовать.
- Все равно я по тебе скучаю, - томно мурлычет она, опуская ресницы. Затем хохочет, едва не давясь новой затяжкой.
- Обычно курение для нас связано с какими-то тяжелыми переживаниями и тленным настроением. Есть повод?
- Всегда, - грубо усмехается она, стряхивая пепел мне на листок. Я вздыхаю.
- Расскажи о себе, - прошу ее после небольшой паузы.
- Я светлокожая персона, мне от двадцати восьми до восемнадцати лет. Я курю, пью и ругаюсь матом: твой мамочке бы не понравилось, что ты со мной водишься. Груба, жестока, безнравственна. Ненавижу большую часть населения Земли и этого конкретного тела. Одиночка, хотя по природе своей стайное животное. Что тебе еще сказать?
- Расскажи, что ты чувствуешь.
- Боль, горечь, разочарование, ненависть, ярость, угрозу, сколько можно размусоливать эту тему. Ты задаешь одни и те же вопросы, меня начинает это бесить.
- Но ты продолжаешь чувствовать то же, что и при первых вопросах.
- А ты думал, что после твоего волшебного внимания все пройдет? Мне всегда плохо, что бы не происходило у тебя и других частей. Это не меняется. Потому я и существую, что есть, чему болеть. Есть нечто, что жрет нас всех изнутри, и оно ненасытно. Я затыкаю его пасть, как могу, но это заведомо проигрышная битва.
Она прикуривает новую сигарету от свечи, выдыхает в потолок, добавляет насмешливо и устало:
- Молись всем богам, чтобы я тебя в нее не втянула.
- А что, если я хочу быть втянутым? - интересуюсь осторожно. - Что, если я без этого чувствую постоянную ложь в своем существовании?
- То я могу тебя поздравить: у тебя комплекс беспомощности. Ты уже не можешь жить без какой-нибудь беды, по которой можно горевать. Не можешь быть счастлив без несчастья, да и с ним ты радостным выглядеть не будешь. Ты, дорогуша, разыгрываешь трагедию, потому что ничего другого не умеешь.
- То есть, по-твоему, у нас все хорошо? И все проблемы придумал я?
- То, что ты придумал проблемы, не означает, что все хорошо. Все плохо. По крайней мере, у меня.
- Если плохо тебе, то плохо всем нам, потому что ты наша неотъемлемая часть.
- Глупости, - фыркает насмешливо.
- Ты привыкла, что тебя оставляют один на один с тем ненасытным, о чем ты говорила. Но сейчас ты не одна. Я с тобой.
- И что ты можешь?!
- Как минимум, выслушать тебя. Дать тебе передышку. Ведь сейчас тебе не так плохо, как обычно... Или мне только кажется?
Она молчит в ответ, только нервно и как-то зло тушит сигарету о подоконник. Достает следующую. Прикуривает. Затягивается. Произносит сквозь зубы:
- Допустим.
Я слегка улыбаюсь.
- Допустим, - соглашаюсь.
- И ты считаешь, что это сильно поможет?
- Я считаю, что можно попробовать жить так и посмотреть, что из этого получится.
- Это будет долго.
- Нам вроде некуда торопиться. У меня есть время, чтобы побыть с тобой и посмотреть, как ты куришь. У тебя есть время покурить со мной.
- Так будет не всегда.
- Ну и пусть. "Всегда" нам и не нужно. Я лично не умею замахиваться на такие величины. Зато у нас есть сейчас и ближайшее время.
- Ладно, - внезапно зло и громко соглашается она, глядя куда-то в сторону. - Что еще ты хотел у меня спросить, ублюдок?
- Я хотел спросить тебя, на что ты надеешься?
- Надежда - глупое чувство.
- А все-таки?
- Я надеюсь, что однажды станет легче. Что что-нибудь уже, наконец, отболит и сдохнет, и станет легче дышать. Я надеюсь, что хорошего станет больше, чем плохого, и будет, кому мне помогать. Я надеюсь, что из деструктивного состояния мы перейдем в продуктивное. Только все это глупости и я тебе этого не говорила. Я слишком вас всех ненавижу, чтобы верить всерьез в то, что это возможно.
- Ладно, не говорила, так не говорила, - я слегка улыбаюсь. - А как ты себе представляешь помощь, которая могла бы быть эффективной? Что могло бы тебе помочь?
- Свет. Сильный и яростный. Дисциплина. Выполняемые обязательства. Улучшенное здоровье. Ясность в твоей, идиот, голове. Ты ведь сильно буксуешь всех нас, когда задаешься своими бессмысленными вопросами и ничего не понимаешь. Проветри мозг, а то тухлым пахнет, это сильно мешает.
- То есть, проблема во мне?
- В тебе тоже. А ты, что, думал, что безгрешный? Ты ведь не умеешь организовывать, а стоишь у руля. Да, может, мы хуевая команда, но даже хуевую команду может спасти хороший капитан. А ты им не являешься, извини.
- Поэтому ты саботируешь все мои начинания?
- Эй, не гони на меня, это не я, это Шериф.
- Но он слушается тебя.
Она нехорошо ухмыльнулась, и глаза ее полыхнули багровым светом.
- И что?
- И то, - вздыхаю я и замолкаю, чувствуя, что все может перерасти сейчас во что-то близкое к драке. Меня отметелят за все хорошее, а я и сопротивляться не буду, потому что не умею. Не мое пространство.
- Ой как сжался, ути-пути, - грубо смеется Боль.
- Прости меня, - тихо прошу я.
- За что?
- Где-то я тебя обидел. Или упустил с тобой контакт, и теперь ты настроена против меня. Я тебя не услышал или услышал не так. Извини.
- Лучше уходи, - огрызается она.
- Я не хочу.
- Зато я хочу, - вопреки ожиданиям спокойно говорит она, даже убийственно спокойно, и просто уходит.