Я сажусь на диван и закидываю ногу за ногу.
- Ну что, пообщаемся?
- Как скажешь, котик, - мурлычет Боль в ответ, приваливаясь к моему боку грудью и складывая ручки на плече.
- Как ты?
- Как всегда, милый, - дышит она мне прямо в ухо.
- Это как?
Боль отвечает с невероятной нежностью:
- Хуево.
- Почему?
- Жизнь такая, - философски говорит она и проводит пальцем по кромке уха, чуть царапая его.
- Почему ты сидишь так близко?
- Так намного удобнее издеваться над тобой. Так ты находишься в моей власти. Мне так удобнее всего. Я пользуюсь тобой. Играю с тобой. Это приносит мне удовольствие.
- Я правильно понимаю, что если я скажу, что мне это доставляет дискомфорт, ты только порадуешься?
- Правильно, - мурлычет она.
- Тогда я не буду так говорить. Меня все устраивает. Ты такая же часть Аши, как и я, так что мы, можно сказать, родственники. Родство предполагает достаточную степень близости, чтобы так сидеть и не испытывать от этого дискомфорт.
- Слишком много умных слов. Сразу видно, что тебе не по себе, - довольным шепотом сообщает она и внезапно проводит языком по ушным хрящам. Я вздрагиваю.
- Почему ты так себя ведешь?
- Мне нравится причинять боль.
- Почему? Что тебе это доставляет?
- Удовольствие. Ощущение власти. Ощущение силы.
- Тебе нравится быть сильной, я могу это понять. Скажи, над тобой тоже так бесцеремонно доминировали? Кто-то сильной над тобой, тогда еще не способной дать отпор?
Она шипит.
- Ты говоришшш о неприятном.
- Нам придется поговорить с тобой о неприятном. Я хочу тебе помочь. И себе заодно.
- А что, если я откажусь с тобой говорить?
- Я приду позже и заведу этот разговор снова. Подберу другие слова. Так или иначе, однажды мы поговорим с тобой обо всем, что с нами происходит и происходило.
- Да. Да, со мной не считались. Мной пренебрегали. Мое мнение ни во что не ставили. Наше мнение ни во что не ставили. Нас ни во что не ставили, вообще не считали за живых разумных существ. Помнишь историю с экзаменами, которые написали за нас, а мы об этом не просили? Это было низко. Отвратительно. Омерзительно. Никто не поинтересовался, чего мы хотим, за нас все решили. И что в итоге? Нервный срыв через полгода, куча потраченных нервов, море пролитых слез. Слабость. Столько много омерзительной слабости. И никто перед нами не извинился, никто, потому что все считали, что сделали все правильно. Благодетели! Рыцари в сияющих доспехах и с благожелательными улыбочками! Как я их ненавижу, всех до одного.
Она все еще держится за мое плечо, но голова ее отвернута в сторону, она смотрит в пространство горящим взглядом. Мне кажется, что ее длинные черные волосы начинают немного шевелиться и шипеть. Пальцы больно сжимают плечо.
- Я понимаю. Я помню. Что еще?
- Наше детство. Все разом. Да, наши желания выполнялись, но нас никто не спрашивал, чего мы хотим. Эти ночные слежки, когда приходилось прятаться... Много страха и паники мы тогда пережили. Сколько нас запугивали! Ненавижу!
- Ну, вообще, сами виноваты. Ночью общаться по ноуту - не лучшая идея.
- Нам это было нужно, - категорично и жестко заявляет она. - Мне похуй, кто прав, а кто виноват. Нам было страшно, и это изматывало наши нервы. Сердце заходилось, а для него рано еще было так делать, мы были слишком молоды. А все эти истории, которые нам рассказывали, не спрашивая, хотим ли мы об этом что-то знать! Сколько раз она повторяла историю о том, как ты трогательно отпихивал ее руки, когда она пыталась снять причиняющие боль аппараты? Сколько раз она рассказывала о том, как тяжело протекала беременность? Сколько раз она называла тебя бедным и несчастным из-за того, что ты болел? Она отвергала нас! Каждый раз, каждым словом! Она говорила нам, что мы недостойны, что мы не нужны, что мы доставили слишком много неудобств, чтобы нас любить! А как она смеялась, когда ты спрашивал, любит ли она тебя?! Это шутливое, приторно-детское "а я тебя тоже", и ни одного нормального ответа! Ненавижу. За ее ложь, за ее детсткость, за ее вертлявость, за ее манеры, всю ее целиком. Она плохая мать, она причинила нам столько боли. Почему мы должны ее терпеть?! Почему мы все еще ищем с ней контакта? Сколько раз мы его не находили! Сколько раз нас предавали! Нам делали больно! Она делала больно! Почему мы продолжаем с ней цацкаться и молча терпеть ее поведение?! Ответь мне, давай!
Она с силой толкнула меня в плечо, заставив пошатнуться. Теперь она смотрела только на меня; глаза ее продолжали полыхать.
- Потому что она наша мать. Это не значит, что мы обязаны ее прощать, это вообще нас ни к чему не обязывает, но мы тянемся к ней, нам нужно ее одобрение и любовь. Тем более, в последнее время она вполне терпима. Тем более, я не чувствую к ней негатива.
- Да ты вообще ничего не чувствуешь, бревно! - рявкнула Боль. - Это зависимость, понимаешь?! Все еще убогая, вонючая зависимость, от которой ты думаешь, что избавился. Я ее не прощу никогда.
- Тебя никто и не принуждает это делать.
- Но вы принуждаете меня с ней общаться! Вы с ней общаетесь! Вы идете к ней в дом, пьете с ней чаи, слушаете ее дурацкие истории, и молчите, молчите, молчите! Пользуетесь суррогатом близости, как какие-то бомжи подъездом в качестве туалета. Ублюдки. Грязные ублюдки, жалкие маменькины сынки и доченьки. Как же я вас ненавижу за то, что вы продолжаете это общение, что не уезжаете, не сбегаете из этого ада.
-У меня такое чувство, что тебя немного зациклило. Это же все в прошлом, разве нет? Сейчас нет никакого ада рядом с ней...
- НИКАКОГО АДА?! А кто нас запихнул в психушку в последний раз?! Кто оказался настолько слаб, чтобы предать нас подобным образом?! Она предала нас! Предала! А вам все равно! Почему вы прощаете ей ее слабости?! Почему она так блядски слаба,что не может позаботиться о нас?! А теперь ее гребанные страхи не дают нам уехать туда, гда нам хорошо, найти свое место в жизни. Ее гребанные страхи пригвоздили нас, ее гребанное представление о нас убивает нас, ее гребанное мнение должно быть засунуто в жопу, а вместо этого почему-то пользуется у нас популярностью! До чего ты докатился, милый мой?! Ты готов обратно переехать к ней, наплевав на собственную самостоятельность. Ты смотришь ее глазами, а ее глаза видят в нас ребенка лет трех, просто умного не по годам. Умного, но не способного прожить и дня самостоятельно. Она взывает к семье и семейным ценностям, а сама что с ними делать?! Да у вас давно не семья, а какое-то сборище по интересам, в котором никому нахуй не интересно. Только какой-то мнимый, гнилой долг, который каждый выполняет. Один приезжает, другая готовит ему гребанный салат, третий приходит и сидит за общим столом, где делать абсолютно нечего. ЛЖЕЦЫ. А еще - они игнорируют тебя. Эти ублюдки просто плевать хотели на то, кто ты и что о себе говоришь. Они даже пальцем не пошевелили, чтобы принять тебя таким, какой ты есть. Правильные местоимения? Нахуй. Правильное имя? Нахуй. ОНИ ПРЕДСТАВЛЯЮТ ТЕБЯ ДРУГИМ ЛЮДЯМ КАК СВОЮ ДОЧЬ И ТЕМ ИМЕНЕМ, КОТОРЫМ ТЫ ДАВНО НЕ НАЗЫВАЕШЬСЯ. И тебе все равно?! Какого черта, гребанный больной ублюдок?! Почему ты это терпишь? Почему ты меня заставляешь это терпеть? Почему позволяешь их мнению проникать в тебя и вызывать в тебе сомнения?! Я не понимаю этого, Аши, гребанный ты ублюдок. Ненавижу тебя. Слабак.
- Ну что, пообщаемся?
- Как скажешь, котик, - мурлычет Боль в ответ, приваливаясь к моему боку грудью и складывая ручки на плече.
- Как ты?
- Как всегда, милый, - дышит она мне прямо в ухо.
- Это как?
Боль отвечает с невероятной нежностью:
- Хуево.
- Почему?
- Жизнь такая, - философски говорит она и проводит пальцем по кромке уха, чуть царапая его.
- Почему ты сидишь так близко?
- Так намного удобнее издеваться над тобой. Так ты находишься в моей власти. Мне так удобнее всего. Я пользуюсь тобой. Играю с тобой. Это приносит мне удовольствие.
- Я правильно понимаю, что если я скажу, что мне это доставляет дискомфорт, ты только порадуешься?
- Правильно, - мурлычет она.
- Тогда я не буду так говорить. Меня все устраивает. Ты такая же часть Аши, как и я, так что мы, можно сказать, родственники. Родство предполагает достаточную степень близости, чтобы так сидеть и не испытывать от этого дискомфорт.
- Слишком много умных слов. Сразу видно, что тебе не по себе, - довольным шепотом сообщает она и внезапно проводит языком по ушным хрящам. Я вздрагиваю.
- Почему ты так себя ведешь?
- Мне нравится причинять боль.
- Почему? Что тебе это доставляет?
- Удовольствие. Ощущение власти. Ощущение силы.
- Тебе нравится быть сильной, я могу это понять. Скажи, над тобой тоже так бесцеремонно доминировали? Кто-то сильной над тобой, тогда еще не способной дать отпор?
Она шипит.
- Ты говоришшш о неприятном.
- Нам придется поговорить с тобой о неприятном. Я хочу тебе помочь. И себе заодно.
- А что, если я откажусь с тобой говорить?
- Я приду позже и заведу этот разговор снова. Подберу другие слова. Так или иначе, однажды мы поговорим с тобой обо всем, что с нами происходит и происходило.
- Да. Да, со мной не считались. Мной пренебрегали. Мое мнение ни во что не ставили. Наше мнение ни во что не ставили. Нас ни во что не ставили, вообще не считали за живых разумных существ. Помнишь историю с экзаменами, которые написали за нас, а мы об этом не просили? Это было низко. Отвратительно. Омерзительно. Никто не поинтересовался, чего мы хотим, за нас все решили. И что в итоге? Нервный срыв через полгода, куча потраченных нервов, море пролитых слез. Слабость. Столько много омерзительной слабости. И никто перед нами не извинился, никто, потому что все считали, что сделали все правильно. Благодетели! Рыцари в сияющих доспехах и с благожелательными улыбочками! Как я их ненавижу, всех до одного.
Она все еще держится за мое плечо, но голова ее отвернута в сторону, она смотрит в пространство горящим взглядом. Мне кажется, что ее длинные черные волосы начинают немного шевелиться и шипеть. Пальцы больно сжимают плечо.
- Я понимаю. Я помню. Что еще?
- Наше детство. Все разом. Да, наши желания выполнялись, но нас никто не спрашивал, чего мы хотим. Эти ночные слежки, когда приходилось прятаться... Много страха и паники мы тогда пережили. Сколько нас запугивали! Ненавижу!
- Ну, вообще, сами виноваты. Ночью общаться по ноуту - не лучшая идея.
- Нам это было нужно, - категорично и жестко заявляет она. - Мне похуй, кто прав, а кто виноват. Нам было страшно, и это изматывало наши нервы. Сердце заходилось, а для него рано еще было так делать, мы были слишком молоды. А все эти истории, которые нам рассказывали, не спрашивая, хотим ли мы об этом что-то знать! Сколько раз она повторяла историю о том, как ты трогательно отпихивал ее руки, когда она пыталась снять причиняющие боль аппараты? Сколько раз она рассказывала о том, как тяжело протекала беременность? Сколько раз она называла тебя бедным и несчастным из-за того, что ты болел? Она отвергала нас! Каждый раз, каждым словом! Она говорила нам, что мы недостойны, что мы не нужны, что мы доставили слишком много неудобств, чтобы нас любить! А как она смеялась, когда ты спрашивал, любит ли она тебя?! Это шутливое, приторно-детское "а я тебя тоже", и ни одного нормального ответа! Ненавижу. За ее ложь, за ее детсткость, за ее вертлявость, за ее манеры, всю ее целиком. Она плохая мать, она причинила нам столько боли. Почему мы должны ее терпеть?! Почему мы все еще ищем с ней контакта? Сколько раз мы его не находили! Сколько раз нас предавали! Нам делали больно! Она делала больно! Почему мы продолжаем с ней цацкаться и молча терпеть ее поведение?! Ответь мне, давай!
Она с силой толкнула меня в плечо, заставив пошатнуться. Теперь она смотрела только на меня; глаза ее продолжали полыхать.
- Потому что она наша мать. Это не значит, что мы обязаны ее прощать, это вообще нас ни к чему не обязывает, но мы тянемся к ней, нам нужно ее одобрение и любовь. Тем более, в последнее время она вполне терпима. Тем более, я не чувствую к ней негатива.
- Да ты вообще ничего не чувствуешь, бревно! - рявкнула Боль. - Это зависимость, понимаешь?! Все еще убогая, вонючая зависимость, от которой ты думаешь, что избавился. Я ее не прощу никогда.
- Тебя никто и не принуждает это делать.
- Но вы принуждаете меня с ней общаться! Вы с ней общаетесь! Вы идете к ней в дом, пьете с ней чаи, слушаете ее дурацкие истории, и молчите, молчите, молчите! Пользуетесь суррогатом близости, как какие-то бомжи подъездом в качестве туалета. Ублюдки. Грязные ублюдки, жалкие маменькины сынки и доченьки. Как же я вас ненавижу за то, что вы продолжаете это общение, что не уезжаете, не сбегаете из этого ада.
-У меня такое чувство, что тебя немного зациклило. Это же все в прошлом, разве нет? Сейчас нет никакого ада рядом с ней...
- НИКАКОГО АДА?! А кто нас запихнул в психушку в последний раз?! Кто оказался настолько слаб, чтобы предать нас подобным образом?! Она предала нас! Предала! А вам все равно! Почему вы прощаете ей ее слабости?! Почему она так блядски слаба,что не может позаботиться о нас?! А теперь ее гребанные страхи не дают нам уехать туда, гда нам хорошо, найти свое место в жизни. Ее гребанные страхи пригвоздили нас, ее гребанное представление о нас убивает нас, ее гребанное мнение должно быть засунуто в жопу, а вместо этого почему-то пользуется у нас популярностью! До чего ты докатился, милый мой?! Ты готов обратно переехать к ней, наплевав на собственную самостоятельность. Ты смотришь ее глазами, а ее глаза видят в нас ребенка лет трех, просто умного не по годам. Умного, но не способного прожить и дня самостоятельно. Она взывает к семье и семейным ценностям, а сама что с ними делать?! Да у вас давно не семья, а какое-то сборище по интересам, в котором никому нахуй не интересно. Только какой-то мнимый, гнилой долг, который каждый выполняет. Один приезжает, другая готовит ему гребанный салат, третий приходит и сидит за общим столом, где делать абсолютно нечего. ЛЖЕЦЫ. А еще - они игнорируют тебя. Эти ублюдки просто плевать хотели на то, кто ты и что о себе говоришь. Они даже пальцем не пошевелили, чтобы принять тебя таким, какой ты есть. Правильные местоимения? Нахуй. Правильное имя? Нахуй. ОНИ ПРЕДСТАВЛЯЮТ ТЕБЯ ДРУГИМ ЛЮДЯМ КАК СВОЮ ДОЧЬ И ТЕМ ИМЕНЕМ, КОТОРЫМ ТЫ ДАВНО НЕ НАЗЫВАЕШЬСЯ. И тебе все равно?! Какого черта, гребанный больной ублюдок?! Почему ты это терпишь? Почему ты меня заставляешь это терпеть? Почему позволяешь их мнению проникать в тебя и вызывать в тебе сомнения?! Я не понимаю этого, Аши, гребанный ты ублюдок. Ненавижу тебя. Слабак.